Глава Ростеха Сергей Чемезов в эксклюзивном интервью ТАСС рассказал, почему объемы военного производства еще долго останутся высокими, о месте России в гонке технологических вооружений и отсутствии энтузиазма к танкам Leopard и Challenger.
– Сергей Викторович, российские вооружения по-прежнему остаются востребованными на международном рынке, но при этом сейчас основной акцент – на потребностях СВО. Как эта установка влияет на экспортные контракты и на портфель заказов?
– Экспортный портфель достиг рекордной цифры – 60 млрд. долл. Интерес к нашим разработкам объясним. Мир видит их достоинства не в рекламных буклетах и роликах, а на поле боя. По тем же причинам энтузиазм в отношении некоторых западных образцов уже не тот, что раньше. К примеру, британский Challenger в зоне СВО себя дискредитировал, как и немецкий Leopard. Даже «Абрамсы» при всех их объективных недостатках дадут Challenger фору. Наш «Прорыв» на голову выше и английских, и американских танков, и зарубежные заказчики прекрасно это понимают.
– У Ростеха множество предприятий в гражданском секторе, которые работают с иностранными партнерами, в том числе китайскими. СМИ много раз сообщали о сложностях в расчетах из-за рисков вторичных санкций. Насколько серьезна эта проблема для Ростеха?
– Ко всему можно привыкнуть и адаптироваться. Под теми или иными санкциями мы находимся давно, с 2014 года. С их помощью нас еще до СВО пытались давить на рынке вооружений, а также в гражданских сегментах, где США не хотели конкуренции. Времени у нас было достаточно, чтобы адаптироваться и научиться с ними жить.
Мы давно ушли от доллара и евро, рассчитываемся в национальных валютах. Мы знаем, что США используют любые методы для достижения своих целей. Давят на чиновников наших стран-партнеров, на их семьи, даже угрожают их личной безопасности. Именно по этой причине не буду говорить о деталях отношений с другими странами. Скажу только, что непреодолимых сложностей в этой работе у нас нет.
– Гражданские предприятия, не входящие в Госкорпорацию, жалуются на дефицит рабочей силы из-за роста запроса со стороны оборонки. Как вы говорили, Ростех один из основных потребителей рабочей силы. Как вы предлагаете решать эту проблему? Не обострится ли эта проблема после окончания СВО?
– Дефицит рабочих рук касается всей России, мы не исключение. В прошлом году коллектив Ростеха вырос до 660 тыс. специалистов, то есть почти на 70 тыс. человек.
Вопрос, что эти люди будут делать после СВО, не стоит. Объемы производства военной продукции еще долго останутся высокими. Даже после окончания СВО необходимо будет пополнять резервы. Кроме того, нас ждут серьезные экспортные контракты.
Добавлю, что высокий запрос на кадры связан не только с гособоронзаказом. Идет большой рост и по гражданским направлениям. Пожалуй, самая высокая потребность в кадрах сегодня – в авиастроении. До 2030 года стране нужно множество самолетов различных типов. В кооперации по авиационным программам задействованы сотни предприятий по всей стране.
Хочу отметить, что мы прогнозируем будущее и ведем подготовку кадров буквально со школьной скамьи. Работаем со школами, организуем инженерные классы. Совместно с регионами выстраиваем подготовку профессиональных рабочих. Сотрудничаем с ведущими вузами по направлениям авиастроение, IT, биомедицинские технологии и другими для подготовки инженеров.
– Из-за санкций Россия потеряла возможность покупать западные самолеты. Насколько выполнима задача строительства полностью отечественных гражданских самолетов?
– Не Россия потеряла возможность, а западные авиапроизводители потеряли российский рынок. Конкуренты ушли. Еще несколько лет назад отечественный авиапром о таком мог только мечтать.
В мировой практике на создание нового самолета уходит 10-12 лет. На создание авиационного двигателя – до 15 лет. У нас столько времени нет – мы движемся примерно в 1,5-2 раза быстрее.
На этом пути возникают трудности. Авиастроение – сложная отрасль, где ничего не делается по щелчку пальцев. Тем не менее, у России обязательно будут свои пассажирские самолеты, можете быть уверены.
– Как решается проблема импортных комплектующих в гражданских самолетах?
– Путь один – работать. Вариантов два: или импортозамещение, или создание полностью отечественных самолетов. Например, проект «Суперджет-100» (изначально самолет создавался в кооперации с западными производителями) идет сразу в двух направлениях. С одной стороны, мы создаем новую версию самолета – с измененным фюзеляжем и чисто российской начинкой. С другой – делаем все, чтобы поддержать исправность действующего парка «Суперджетов». В частности, освоили техобслуживание около 200 компонентов, в том числе модульный ремонт электронного блока управления двигателем SaM146. Создали отечественные аналоги свечей зажигания и фильтров. В итоге регулярность вылетов SSJ-100 в наших авиакомпаниях держится на высоком уровне – порядка 98%.
– Существует мнение, что новые технологии, такие как искусственный интеллект, квантовые вычисления, биотехнологии, будут определять мировое лидерство в ближайшие десятилетия. Каково положение России в этой гонке за важнейшими технологиями?
– Сначала разберемся, за какое лидерство борются мировые державы.
Давайте вспомним первую атомную бомбу и ядерные удары США по мирному населению Японии в 1945 году. Никакого здравого смысла в этом не было. Американцы просто хотели доказать, кто в доме хозяин. В итоге спровоцировали холодную войну и гонку вооружений с СССР.
Прошло 80 лет. Мир резко ушел вперед в технологиях, но снова скатывается на путь деградации. Причем она еще более угрожающая, чем тогда.
Те же биотехнологии могут приносить как огромную пользу, так и колоссальный вред. Не просто так возникла дискуссия: мог COVID-19 быть рукотворным или нет.
Так вот, если под лидерством вы понимаете возможность наносить удары по человечеству, то это не наш вариант.
Безусловно, по всем перечисленным вами направлениям мы работаем. Работаем результативно. Технологии, отвечающие национальным интересам России, будут реализованы на нужном уровне. Сомнений нет.
Интервью Сергея Чемезова агентству ТАСС опубликовано в открытом доступе на сайте ГК «Ростех».
